НОВОЖЕЕВ Р.В.

«БОГ - В ДЕТАЛЯХ»: К ВОПРОСУ О МИКРОИСТОРИИ

Вспомним знаменитое замечание М. Блока: «Предметом истории является человек. Скажем точнее – люди… Настоящий… историк похож на сказочного людоеда. Где пахнет человечиной, там, он знает, ждет его добыча» . Традиционная событийная история как перевернутая пирамида, чтобы докопаться до человека, творца этой истории, надо преодолеть толщу камня классов и социальных групп, в которых человек лишь абстрактная статистическая единица. Слова немецкого архитектора-модерниста Миса ван дер Роэ одного из художников, определивших облик городской, в первую очередь, частной архитектуры в XX веке вынесены в название статьи не случайно. Именно 60-70-е годы XX века стали отправной точкой развития микроистории как одного из способов познания человека прошлого. Детали частной жизни, приватность человека стали предметом исследования. Микроистория (а в некоторых странах история повседневности, локальная история) предложила изучать людей прошлого в реальные моменты их жизни, моменты конфликтов, споров, тяжелого труда и бурного праздника.
В «Поисках вымышленного царства» Лев Гумилев дал задел к пониманию истории на разных уровнях. «С высоты птичьего полета», «с высоты кургана», «из мышиной норы». Традиционная академическая история это без сомнения результат глобальных обобщений. Мы не увидим в ней реального человека, а лишь социальные институты, политические и экономические процессы, проходящие на протяжении жизни многих поколений. Такая история нужна, но она не поможет научить любить историю как науку, как искусство. История «с высоты кургана» дает несколько иную картину. Картину прошлого в обозримом для одного поколения историческом горизонте, региональную историю. Но только взгляд из «мышиной норы» позволил 40 лет назад увидеть и понять реального человека прошлого. И самое главное, изменение масштаба изучения не меняет предмета исследования, а позволяет открыть те его стороны, которые не доступны для исследователя с «высоты птичьего полёта». Ведь история, это не только то, «что когда-то совершил Алкивиад», как говорил Аристотель. Это даже не столько само прошлое, сколько настоящее, в котором формируются, живут и изменяются представления о прошлом.
Сам термин «микроистория» использовался еще в 50-60-х гг. Ф.Броделем, но использовался с негативным или ироничным подтекстом, фактически он служил синонимом истории, занимающейся пустяками. В конце 60-х гг. этот термин употребил мексиканский исследователь Л. Гонсалес-и-Гонсалес уже в серьезном смысле. Но только в конце 70-х гг. группа итальянских историков сделала термин «микроистория» знаменем нового научного направления. Микроистория возникла как реакция на традиционную в Италии риторическую историю, историю-синтез; как противовес упрощенным представлениям об автоматизме общественных процессов. Важной чертой микроистории является изменение масштаба изучения: исследователи прибегают к микроанализу, чтобы разглядеть существенные особенности изучаемого явления как бы под увеличительным стеклом. Микроанализ позволяет увидеть преломление общих процессов в определенной точке реальной жизни. «Познавая меньше, сужая охват исследований, мы надеемся больше понять. Подобный эпистемологический сдвиг уже сравнивался с расширением и сужением объектива фотоаппарата. Такой подход можно назвать микроисторией; однако название в конечном итоге не имеет значения», заявлял в свое время К.Гинзбург .
Определений микроистории достаточно много. Почти каждый автор работ по микроистории дает свое, непохожее на другие, определение своего предмета. «Событийная история» (Ф.Бродель), «локальная история» (Л.Гонсалес-и-Гонсалес), «малая история» (Р. Кобб). Наиболее распространенным является следующее: микроистория – как историографическое направление, изучающее прошлую социальную реальность на основе микроаналитических подходов, сформировавшихся в современных социальных науках (прежде всего в социологии, социальной психологии, экономике и культурной антропологии), включая как выбор объектов исследования, так и соответствующие им методы (теоретический и эмпирический инструментарий). Иными словами, микроистория – это микроанализ, разработанный в социальных науках и примененный к прошлому.
Микроисторический подход вырос в 70-х годах из комплекса вопросов и идей, высказанных небольшой группой итальянских историков, объединенных общим делом: сначала это был журнал «Quademi Storici», а с 1980 г. серия «Microstorie» под руководством Карло Гинзбурга и Джованни Леви в издательстве Эйнауди. Книга Гинзбурга «Сыр и черви. Картина мира одного мельника, жившего в XVI веке» (1976) была не только важным вкладом в изучение народной культуры позднего Ренессанса, но и первым образцом «микроисторического» метода исследований, получившего затем широкое распространение в мировой науке 1970-1990-х годов. Широкий резонанс имела статья Гинзбурга «Приметы. Уликовая парадигма и ее корни» (1979), не только ставшая одним из манифестов микроисторической школы, но и позволившая по-новому взглянуть на историю гуманитарного знания. Хотя применение микроанализа в исторической науке начинается задолго до появления этой школы и не только в Италии. Известны работы американских авторов по новой экономической истории А.Конрада и Дж.Мейера, Р.Фогеля и С.Энгермана – 60-е гг.; школа новой локальной истории У.Хоскинс, Г.Финберг, Г.Дайос; социологическая теория обмена Дж.Хомана в Англии в 60-е гг. Однако, с приходом итальянцев термин утвердился, и микроистория была институализирована. Так же, как в экономике и социологии, обращение к микроанализу в истории было реакцией на доминирование макроподхода. В Германии микроисторическую методологию разрабатывает профессор Эрфуртского университета Х.Медик, большой вклад в изучение обобщенных образов людей средневековья внес французский медиевист Ж. Ле Гофф.
Как правило, историк в своей профессиональной деятельности индивидуален, одинок. Поэтому наиболее приемлемым для целостного освоения является микрообъект. Именно в рамках микрообъекта историк в состоянии освоить источниковую базу, овладеть соответствующей социальной теорией и адаптировать ее к прошлому при ограниченном размере изучаемого объекта. Сегодня мы имеем достаточно много интересных примеров конструирования микроистории по образу и подобию микросоциологии и микроэкономики с применением соответствующих концепций. Ярким образцом в этом отношении являются работы Дж. Леви.
Самым значительным и широко известным примером инкорпорации в локальную историю микроисторического подхода во французской медиевистике последнего двадцатилетия стала монография Эммануэля Ле Руа Ладюри «Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)», увидевшая свет в 1975 г. Сам автор, директор Национальной Парижской библиотеки, профессор Коллеж де Франс, член редколлегии журнала «Анналы», представитель третьего поколения одноименной школы произвел сенсацию в научном мире, получив массу отзывов на свою работу (как восторженных, так и критических), хотя она и не является единственным плодом его научного пера, исследующего крестьянскую культуру и религиозность. Свой опыт реконструкции мира крестьян пиренейской деревни Ле Руа называет «этноисторическим», поскольку, разумеется, не имел возможности напрямую общаться с описываемыми им людьми. Его источником стали протоколы допросов, которые вел епископ Фурнье в течение 30-ти лет, пытаясь уличить жителей Монтайю в ереси катаров. Почти 600 допросов «высветили» около сотни человек, представших перед нами во всем разнообразии своей культуры.
Написанные в Советском Союзе истории традиционно концентрировали внимание на действиях политических лидеров и на людях, преданных партии. Излюбленная тема левых историков на Западе – «история простых людей» была преобразована советским марксизмом-ленинизмом в историю социальных масс, а персональные и коллективные примеры выступали статистическими индикаторами, при помощи которых отмечался непреклонный прогресс советского государства, его движение к социализму и коммунизму. Даже постсоветская историография, получившая возможность писать более или менее свободно, не смогла полностью освободиться от привычек историцизма, догматики и политического прагматизма. Антропологический подход в отечественной историографии в отличие от социологии и истории науки лишь только в последнее время становится актуальным и привлекательным для современных историографов. Для российского историка знакомство с микроисторией и исторической антропологией произошло благодаря работам А.Я. Гуревича, Ю.Л. Бессмертного, а также журналам «Одиссей» и «Диалог со временем». В конкретно-исторических исследованиях настоящий бум переживает история повседневности. В издательстве «Молодая гвардия» выходит целая серия книг «Повседневная жизнь человечества», среди которых наибольший интерес представляют «Повседневная жизнь русского гусара в царствование Александра I», «Повседневная жизнь русского средневекового монастыря», «Повседневная жизнь Петербурга на рубеже XIX – XX веков: Записки очевидцев». Однако эти работы описательны, эклектичны и могут быть полезны самое большее в качестве справочников.
«Я всегда рассматривал историю не как крепость, а как открытое пространство для самых разных дискуссий или как начальную точку - вокзал, аэропорт» . Дискуссии по поводу микроистории закончились в пользу последней. Она прочно заняла свое достойное место, как метод познания. Как вид исторического ремесла. Традиционная событийная история не ушла в прошлое. Это и не нужно. Не нужно противопоставлять историю и микроисторию, цель у них одна - познавать прошлое человека и человечества.

 

Версия для печати Winrar